Даже очень!
Стайки комаров лезут в глаза, рот, нос. А тут ещё и мошка туда же! Ну как им всем отказать? Чу, опять прилипла паутина к лицу. Чу, блин, опять! А вокруг мотыльки и бабочки совершают свой вечный «бяк-бяк-бяк бяк»...
— Шевелись, рогатые! — это деревенский пастух Егорыч гонит коров на утреннюю пробежку.
Молодые, озорные, голодные энцефалитные клещи весело прыгают с травинки на травинку и впиваются во всё, что шевелится. Эгей, мы с вами одной крови!
Все звери летом пушистые, красивые — словно шапки зимой! Вот быстроногий зайчишка-русак в новенькой серой шубке быстро-быстро улепётывает от пули. За ним — волчишка в старенькой, тоже серенькой, но уже старенькой шубке, траченной медведе. Вот, глади — всё-таки попался ушастый баловник волчишке в зубы и не может отказать серому разбойнику в нежном мясе...
Вот под сосною с треском сидит медведь, выпучив умные упругие глаза.
Вот, у воды, на свежесваленном бревне устало курит бобёр...
Пойду-ка вверх по течению, к тому месту, откуда берёт начало этот весёлый ручей. Ба, Егорыч! Так вот оно что! Ай-да озорник!
Да не он один озорник! Вот кубарем пронеслись по поляне егерь и браконьер. Устроили догонялки, косые охотники!
Сонный филин от неожиданности ухнул с дерева прямо в траву.
А вот, глядите-ка — девушки! Заблудились, красавицы, ещё три дня назад. Аукаются хриплым шёпотом, с трудом несут полные футболки спелых грудей.
А что это за куст? Чувствую, я его хорошо знаю и многое у меня с ним связано. Ну конечно же, это король аптек — боярышник! Любимое лакомство загаражан! Сейчас он радуется солнышку, впитывает летнее тепло, чтобы потом, зимой, тоже согреть кого-нибудь.
А вот и куропатка. Смешно пошатываясь, волоча крылышки, пытается увести меня в сторону от забытой кем-то початой бутылки водки. Не бойся, голубушка, мне чужого не надо! Достаю из рюкзака бутылочку пива, откупориваю. Меня в плечо легонько толкает сохатый. Знаю-знаю, сначала тебе, лесной бухарь-исполин. Бутылочка потом не нужна будет.
А что это за колючий комок замер в траве? Подойду поближе, пну. Ну конечно же, это моток колючей проволоки, забытый кем-то!
Ой, а кто это сидит в густых ветвях и смотрит на меня, не мигая?
Ты и пушистая,
Ты и когтистая,
Ты и глазастая,
Ты и зубастая,
Матушка Рысь!
Выйду на опушку. Постою у лесной, поросшей осокой, реченьки, посмотрю, как резвятся на её поверхности масляные пятна. Они то разобьются на много-много мелких пятнышек, то сольются в одну блестящую неповоротливую блямбу, а то и зацепившись за какого-нибудь дохлого бобра, заботливо обволакивают его.
— Ба-бах, ба-бах, пах-пах, трах-бах-бах — слышится со всех сторон. Это стая диких уток, покинув камыши, решила немножко полетать.
А вот и ондатра! Просто прелесть какая противная!
Вернусь, пожалуй, обратно в лес. Туда, где в самом сердце хвойно-лиственного царства раскинулся молодой землеотвод под строительство коттеджного посёлка. Жаркое летнее солнце заливает 50 гектаров частично вырубленного леса.
— Тыр-тыр-тыр! — это кряхтит жёлтенький бульдозер-трёхлетка, пытаясь разровнять огромную кучу свежего, ещё пахнущего самосвалом щебня.
А вот и настоящий хозяин леса — глава «СкипНефтеГаза» и будущего посёлка господин Откатченко.
— Пошёл вон с моей земли! — приветствует он меня, и свист дроби вторит его словам.
Ну что ж, самое время возвращаться. Спрошу только напоследок:
— Кукушка-кукушка, сколько мне ещё жить?!..
Молчит кукушка. Значит, прав Откатченко — пора домой.
Быстро темнеет. Но жизнь в лесу и не думает затихать. Не спит летней ночью русский лес. Ночи-то летом короткие, а успеть надо ого-го сколько!
Надо бы взять что-нибудь на память. Может, ёжика? Пусть порадует домашних весёлым цокотом лапок, фырчанием и вкусным супом.
Дойное стадо, еле волоча пыльные вымена, возвращается после пробежки в деревню. Пойду-ка за ними. Вот только выстрелю на прощание в лес, чтобы обязательно сюда вернуться...
